Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь - Страница 157

157

Ко времени написания «Накануне» стала приобретать общественный характер тяга русских женщин к образованию, получению самостоятельной профессии. Первые женщины в Петербургском университете появились в осенний семестр 1860 г. (см.: Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. Л., 1958, с. 213–220). Но полемика по вопросам о гражданских и семейных правах женщины началась задолго до этого. Открылась эта полемика статьей М. В. «Женский труд» в «Экономическом указателе» (1858, № 60) и ответной статьей противника женской эмансипации А. Пальховского «Еще о женском труде», опубликованной в «Атенее» (1858, ч. III, № 24). Прогрессивная критика в лице П. Славинского («Общественная самостоятельность женщин». — СПб Вед, 1858, № 55, и «Еще и еще о женском труде». — СПб Вед, 1858, № 148), К. А. Словцова («Несколько замечаний на статью г-на Пальховского». — СПб Вед, 1858, № 175), Н. Тверского («Женский труд». — СПб Вед, 1858, № 201), Евгении Тур («Женщина и любовь по понятиям г. Мишле». — Рус Вестн, 1859, т. 21, июнь, кн. 1), выступая против консерваторов, стремившихся ограничить жизнь женщины семейной сферой, доказывала необходимость участия женщины наравне с мужчиной в общественной жизни и видела в этом также средство для укрепления семьи и повышения роли женщины-матери как воспитательницы будущих граждан. Однако значение этих выступлений было ограничено их либеральным направлением: авторы их поднимали женский вопрос в отрыве от коренного вопроса времени — изменения основ существующего порядка. Революционно-демократическая точка зрения была представлена М. Михайловым, который в «Парижских письмах» (Совр, 1859, № 1) решение проблемы женской эмансипации поставил в связь с освободительной борьбой. Находясь с лета 1858 г. до весны 1859 г. в России, Тургенев был в курсе этой полемики, и она оказала на него определенное влияние. В плане романа, в главе шестой Тургенев записал: «показать дрянность и дряблость у нас семейной жизни» (наст. том, с. 291). Изобразив в романе «дрянность» отношений старших Стаховых, Тургенев противопоставил им нерушимый союз Инсарова и Елены. В стремлении Елены к серьезной работе мысли, в беседах ее с Берсеневым также отразились характерные особенности женщин той эпохи.

Но вопрос о положении женщины занимает в романе подчиненное место. Елена выходит за пределы узкого круга семейного счастья и становится равноправной участницей революционною дела Инсарова. В «Накануне» Тургенев приблизился к наиболее гармонической, соответствующей революционно-демократической этике, трактовке волновавшей его со второй половины 50-х годов проблемы соотношения общественного долга и счастья. Личные чувства и представления Елены о смысле и назначении жизни слились воедино. Но мотив отречения, прозвучавший так отчетливо в «Фаусте» (см. наст. изд., т. 5, с. 129) и нашедший затем поэтическое воплощение в образе Лизы в «Дворянском гнезде», где он, однако, уже и осуждается (см. выше, с. 390), не был снят Тургеневым окончательно. Отдельные пессимистические мысли, характерные для философских взглядов Тургенева тех лет, о «вине» и обреченности всякого живущего, находят отзвук и в «Накануне» (см. наст. том, с. 291, 298).

История создания образа «новой» тургеневской героини связана и с литературной традицией. В обрисовке портрета Елены, характеристике ее внутреннего мира, описании положения в семье Тургенев выступил продолжателем Пушкина, который, по определению Белинского в статье об «Евгении Онегине», показал в образе Татьяны пробуждение сознания русской женщины (Белинский, т. 7, с. 497).

Еще в 1831 году Пушкин в повести «Рославлев» создал образ Полины, женщины героического характера, захваченной общественным подъемом 1812 года. Одновременно образ Елены ассоциируется с некоторыми героинями Жорж Санд, через влияние которой Тургенев прошел в 30-40-е годы. Свободолюбие, самостоятельное и смелое решение вопросов любви и брака — черты, роднящие Елену с женскими образами французской романистки, в творчестве которой протест против семейной тирании сочетался с идеями утопического социализма. В начале 50-х годов Тургенев соприкоснулся также с творчеством русских писательниц Е. Ган, Ю. Жадовской, Е. Тур, Е. Нарской, в произведениях которых тема женской эмансипации разрабатывается на конкретном материале русской действительности тех лет как тема борьбы одаренной женской личности против предрассудков света и семейного деспотизма (см.: Белецкий А. Тургенев и русские писательницы 30-60-х гг. — Творч путь Т, с. 161–166).

Новая эпоха выдвигала перед писателем задачу создать образ женщины — активной участницы политической жизни страны. Основной стимул деятельности Елены — самопожертвование и сострадание к униженным и угнетенным. Отвечая в «Накануне» на центральный вопрос времени — крестьянский, Тургенев говорил о необходимости гуманного отношения к народу. Однако логика художественного развития образа Елены выводила Тургенева далеко за рамки его прогрессивно-либеральных установок. Используя в романе различные приемы характеристики внутренней жизни героини — дневник, письма, монологи, Тургенев воспроизвел самый процесс становления ее личности. Отвергнув «лучших» русских дворян-интеллигентов, талантливого индивидуалиста Шубина и героя «пассивной добродетели» Берсенева, а также честного и тупого деятеля-практика, представителя чиновничьей России, Курнатовского, Елена предпочла им Инсарова, цель жизни которого — освобождение родины. Размышляя над поступками и действиями Инсарова, Елена поднялась до понимания мотивов гнева и мести, мести не за личные обиды, а «народного общего отмщения».

157